С давних времен ученые хотели найти философский камень и получить бессмертие. Одна из идей — обрести его в цифровом виде, перенеся сознание человека в компьютер. Эксперты ПНИПУ в области философии и информационных технологий рассказали, чем такая концепция отличается от вечной жизни в христианстве, как уже сейчас мы создаем цифровые копии себя, почему до сих пор не просканирован мозг, какие еще препятствия стоят на пути к жизни нашего сознания внутри машины и как изменится восприятие смерти.
Что значит цифровое бессмертие?
Вера Колкутина, кандидат философских наук, доцент кафедры автоматики и телемеханики ПНИПУ, объясняет, что концепция «цифрового бессмертия» основывается на создании бессрочной цифровой копии биологического существа, в особенности человека. В данном случае это связано с сохранением данных, отражающих личность (воспоминаний, сознания, предпочтений) в цифровой форме, и использованием их после физической смерти. Это могут быть цифровые аватары, симуляции или копии сознания, которые продолжают взаимодействовать с внешним миром.
Традиционное представление о бессмертии в христианстве (как и в других религиях) связано с идеей вечной жизни души. Душа как нематериальная, динамическая сущность, которая обретает бессмертие после смерти тела. В отличие от этого, концепция бессмертия фокусируется на сохранении личности или сознания в технологической среде и не предполагает существования души или иной духовной сущности. Таким образом, цифровое бессмертие — это скорее «заморозка» личности в данных, чем продолжение ее жизни в духовном контексте.
— С развитием социальных сетей возникла концепция «бессмертия профиля» личности. Аккаунты пользователей в сетях — это своего рода цифровые двойники, которые «питаются» вниманием (лайки и комментарии). Когда страничка забрасывается или ее владелец умирает, она превращается в своего рода «цифровой гроб», а в сети растет «цифровое кладбище», — отмечает ученый-философ Пермского Политеха.
Почему мы до сих пор не оцифровали человеческий мозг?
— В человеческом мозге почти сто миллиардов нервных клеток, каждая имеет десятки тысяч рецепторов, плюс есть «вспомогательная» ткань. Но если даже мы решим, что она неважна (что не так), то надо просканировать, условно, один квадриллион точек. В этом заключается основная сложность. Но есть и главнее. Результат сканирования мозга надо осознать нашим же мозгом. Поэтому имеет смысл решать частные задачи, не замахиваясь пока на целое, — считает Даниил Курушин, доцент кафедры информационных технологий и автоматизированных систем ПНИПУ, кандидат технических наук.
Какие технологии позволяют имитировать мышление человека?
— Человеческое мышление неотделимо от поведения, это одно и то же. Имитация бывает разной, все зависит от цели. Например, есть такое поведение — выполнение арифметических действий. Их компьютер производит хорошо и быстро. Хотя есть примеры, где он справляется медленнее человека. Например, для математика не составит труда выполнить возведение в квадрат всех элементов множества R. Их бесконечно много, но он сделает это мгновенно. Компьютеру потребуются бесконечное время и ресурсы. Разумеется, если выводы, сделанные математиком, заложить в компьютер в виде, например, библиотеки символьных вычислений SymPy (библиотека Python с открытым исходным кодом), то компьютер тоже выполнит такое преобразование. И, скорее всего, быстрее и лучше, чем человек, — отмечает Даниил Курушин.
Перспективными являются те модели и методы, которые решают некоторые практические задачи. Например, поиск, перевод, классификацию, оказывают помощь в принятии решений и написании текстов.
Можно ли сейчас говорить о «сознании» искусственного интеллекта?
— Пока нет. Достаточно найти и прочитать инструкцию по развертыванию той или иной «интеллектуальной» программы, чтобы понять, что никаким сознанием там и не пахнет. Это алгоритм, призванный решать какие-либо прикладные задачи. С другой стороны, человек склонен одушевлять неодушевленное, это в нас говорит еще первобытное представление о сути вещей. Кто не обращался вслух к смартфону, к автомобилю, к погоде? Разумеется, эти объекты сознанием не обладают. Но нам кажется. И в этом смысле «сознанием» обладает и простейшая программа. Нам так удобно про нее думать, — рассказывает специалист по информационным технологиям ПНИПУ.
Какие препятствия нужно преодолеть на пути к цифровому бессмертию?
Технические сложности в картографировании и моделировании человеческого мозга. Современные технологии еще далеки от полного понимания всех аспектов работы мозга. Этические вопросы о том, насколько допустимо вмешательство в человеческое сознание и воссоздание его в цифровой форме.
Правовые и социальные барьеры: кто будет контролировать доступ к такой технологии и кто будет отвечать за ее последствия? Культурное сопротивление: для многих людей такие идеи могут противоречить их религиозным и философским представлениям о жизни и смерти.
— И как иллюстрацию к поднятой теме упомяну фильм «Субстанция» 2024 года, режиссер — Корали Фаржа. Надежная технология «продления жизни», предложенная в киноленте, терпит поражение от «субъективности человека». И именно «субъективность» трудно оцифровать и держать под контролем, чтобы реализовывать модели цифрового прогресса. Так нужно ли ее преодолевать любым путем? — рассказывает Вера Колкутина.
С какими вызовами столкнется личность после цифрового бессмертия?
Каждый из нас уникален. Природа заложила биоразнообразие как залог прогресса и предохранение от «самовырождения». Создание цифровых копий сознания ставит под сомнение уникальность личности, если получится воспроизвести или клонировать сознание. Это также вызывает вопрос о том, сохраняется ли оригинальная личность или создается нечто новое. Цифровая копия может «жить» самостоятельно, что изменит саму концепцию того, что значит быть человеком.
Какие этические вопросы придется решить?
Рисков, связанных с цифровым бессмертием, много. Прежде всего, безопасность данных. Ведь оцифрованную личность возможно несанкционированно копировать, блокировать, уничтожить или модифицировать заложенную в нее информацию, как полагает Даниил Курушин.
Согласен ли человек на такое «воскрешение»? Каковы права и ответственность в отношении цифровой копии? Должна ли она вообще обладать правами личности? Как будет решаться вопрос с авторством на воспроизведенные воспоминания и действия? Есть также риск злоупотребления технологиями, когда цифровая копия используется в целях, не соответствующих изначальным намерениям, рассуждает Вера Колкутина.
— Общаясь с человеком через чат, можно не заметить его подмены искусно написанным ботом. Примеры «прохождения теста Тьюринга» известны с момента появления в 1960-х годах программы Элиза. Суть эксперимента заключалась в том, чтобы человек, разговаривая с машиной и другим человеком, понял кто есть кто. Уже тогда программа умела имитировать живую личность. Сейчас чат-боты стали значительно лучше и отличить их от человека действительно сложно. Этим могут воспользоваться злоумышленники, — рассказывает Даниил Курушин.
Цифровое бессмертие способно привести к социальному неравенству. Доступ к технологиям, позволяющим создавать и поддерживать такие копии, вероятно, будет зависеть от экономического и социального статуса.
— Это создаст новую форму привилегий, где богатые будут иметь возможность «жить вечно» в цифровой форме, в то время как менее обеспеченные не смогут позволить себе такую услугу. Возникнет вопрос сохранения культуры. Что именно будет «жить вечно», капиталообеспечение или ценностный ряд? — рассуждает Вера Колкутина.
Как изменится восприятие смерти?
Память и личный опыт — это «фундамент» личности. Но при создании цифровых копий возникает вопрос: насколько точно получится передать опыт и память? Технически можно сохранить огромное количество данных, но воспоминания человека — это не просто информация, она подвержена изменениям, переосмыслению, что трудно передать цифровой системе.
— У нашей памяти есть опция — забывать. А что хотим сделать мы, ученые? Не дать забыть. И здесь в психике человека возможен когнитивный конфликт. Рассмотрим пример. У меня ушла бабушка из жизни. Я прихожу, включаю дома экран некоего устройства, что хранит данные о ней. Бабушка бегает, печет блины, дает мне советы, спрашивает «как дела?» и даже отвечает мне впопад (техника настраивается). Затем я выключаю это — человека нет. Но мозг воспринимает его как то, что есть. Потеря не прожита, граница жизни и смерти размывается внутри личности. Психическим переживаниям не отведено место в памяти. В кино такие сюжеты выглядят увлекательно, в жизни вызывают ряд адаптационных вопросов, — рассуждает философ Пермского Политеха.
Цифровое бессмертие способно изменить восприятие смерти и утраты. Оно смещает акцент с окончательной потери на возможность сохранения присутствия человека в цифровом мире. Это затруднит принятие утраты для близких людей, так как цифровые копии могут поддерживать иллюзию присутствия умершего человека.
— Законы природы работают сами по себе. Парадигму «родился — умер» изменить физически пока нет возможности, а получить психические расстройства при наличии привязанности к цифровой копии ушедшего из жизни человека — да, — считает Вера Колкутина.
Но это, например, не касается искусства. Здесь на первом месте — продукт деятельности человека, который бессмертен. Цифра же предлагает нам бессмертие копии физики человека. То есть творения деятелей искусства, науки можно рассматривать как своеобразную «цифровую копию», поскольку в нее автор вкладывает часть себя, своих знаний, интересов, идей. И она безвредна, поскольку не является полной копией человека.
— Я склонен думать, что полупроводниковая жизнь невозможна, так как ее нет в природе. Жизнь на Земле развивается миллиарды лет, у нее были шансы попробовать все. Раз в ходе эволюции получилась белковая жизнь, основанная на ДНК и РНК, значит — это оптимальное решение. По крайней мере, для условий на нашей планете, — добавляет Даниил Курушин. — Поэтому цифровое бессмертие, строго говоря, неотличимо от бумажного. Булгаков, Толстой, Гомер бессмертны, потому что записаны на носителе. Неизвестный нам неандерталец, оставивший орнамент, найденный недавно в Хотылево, тоже. Он задействовал кость мамонта, как Лукьяненко использует Интернет. Носители развиваются, но суть одна.
Сейчас реально обучить языковую модель на текстах автора и смоделировать диалог с ним. Это будет в той или иной степени похоже на разговор с живым человеком, но лишь похоже. Истинное бессмертие обретут те, кто разгадает механизм смерти и отменит ее. Но смерть — относительно новое «изобретение» эволюции.
— Ранние одноклеточные организмы были (и остаются) бессмертны. Смерть нужна чтобы быстрее адаптироваться к изменяющейся среде. Какая-нибудь инфузория, выловленная в луже — ровно тот же организм, который жил миллиарды лет назад. Да, она делилась. Но раз мы ее видим, не умерла. Однако осталась одноклеточным. Мы же научились умирать и потому стали разумными двуногими приматами. Правда, теперь умеем приспосабливаться к условиям обитания с помощью технологий. Может, научимся и не умирать физически. Или хотя бы сильно продлим экономически целесообразный возраст, — рассуждает ИТ-специалист ПНИПУ.
Древние люди редко жили больше 30 лет. Сейчас медианный возраст в России, по данным ООН, почти 40 лет. Ожидаемая продолжительность жизни — около 80. В силах людей сделать эти показатели еще лучше. Причем не за счет продления «возраста дожития», а именно «вечной молодости».